История Ровеньского района. Ветеран поделился детскими воспоминаниями о годах оккупации

В одном из номеров «Ровеньской нивы» минувшим летом в канун Дня памяти и скорби были опубликованы списки красноармейцев, пропавших без вести на территории нашего района в июле 1942 года. В их числе названы имена 25 младших лейтенантов, по всей вероятности, бывших курсантов военных училищ.

Заметка всколыхнула воспоминания

И мне подумалось – а не те ли это младшие лейтенанты, которые квартировали в нашем хуторе Лихолобов пару недель перед оккупацией. Их было около трёх десятков, жили они в домах хуторян. По утрам собирались в центре села у родника и оттуда строем шли в сторону хутор Гапонов, где на выгоне занимались строевой подготовкой, проводили тактические занятия. Мы, в ту пору подростки, бегали, наблюдали за всем этим.

А однажды, рано поутру они покинули хутор. Вслед за ними уехали и эвакуированные три еврейские семьи. Они находились здесь почти год. Я до сих пор помню их фамилии – Дунаевские, Кобылянские, Запрудские. Глава Дунаевских занимал должность счётного работника в колхозной конторе. Остальные занимались частным извозом, у них были свои лошади. Сами они были из Днепропетровска. Перед войной в этом городе, пройдя фабрично-заводское обучение на трубостроительном заводе, работали многие наши земляки. Знакомство с ними и послужило тому, что эти семьи оказались в Лихолобове после того, как к Днепропетровску подошли немцы.

Немцам не выдали

Дойти до Дона эвакуированным не удалось – та территория уже была под оккупантами и они возвратились назад. К этому времени в хутор уже вошли немцы. И нездобровать бы им, если бы не выручил местный житель, участник Первой мировой войны, по‑уличному – дед Михель (фамилия Глушков). В ту войну он был в плену в Германии и немного овладел немецким языком. Он сумел убедить немцев, что это не евреи, а поляки. Не выдал их и местный староста, и когда тот после освобождения попал под суд за служение оккупантам, женщины-еврейки в мартовскую распутицу пешком ходили в Ровеньки его выручать.

Детская память сохранила многие эпизоды из жизни той военной поры. Помню, как входили немцы, играли на губных гармошках и пели: «Вольга, Вольга – русская река, Вольга, Вольга – дойче флюс…». Раньше времени запели, забыв недавний урок – у стен Москвы уже побывали, но войти в неё и не удалось.

Оккупанты — итальянцы

Из Айдара приезжали итальянцы. Мы, пацаны, ловили для них лягушек за шоколадки. Осенью, когда не стало лягушек, они начали наведываться по дворам – ловили кур, забирали яйца. Однажды в один из таких приездов итальянцев мы ватагой пробежали по улице, закричав: «Комендант! Комендант!». Итальянцы тут же всполошились, побросали награбленное и убрались восвояси. Благодаря вот такой находчивости ребят жители хутора в этот раз не лишились своего добра.

Пропал и красноармеец, и лётчик

В один из зимних дней недалеко от хутора Гапонов, в яру со стороны хутор Клиновый упал подбитый немецкий самолёт, возможно, тот, который был сбит красноармейцами в ходе боя в Романцах. Ночью раненый лётчик добрался до крайней хаты, там жила одна старушка по фамилии Чернокалова. Он находился у неё несколько дней, она лечила его. Узнав об этом, один красноармеец из окруженцев, находившихся в хуторе во время оккупации, на колхозной повозке отправил немецкого лётчика в Айдар в нашу военную комендатуру. Оттуда не вернулся. Какова дальнейшая судьба его и пленённого – неизвестно.

Сердце матери не вынесло горя

Непоправимое горе вносила в дома война похоронками. Два из каждых трёх хуторян, ушедших на фронт, не вернулись домой. Сколько женских слёз пролито! Скульптура скорбящей матери в Лихолобове воздвигнута неслучайно. В ней я вижу прообраз наших матерей. Особенно одной из них – Марии Ивановны Ковалёвой. Троих сыновей – Петра Фёдоровича, Семёна Фёдоровича, Давида Фёдоровича, двоих внуков – Захара и Петра, сыновей старшего сына Лаврентия, безвременно ушедшего из жизни перед началом войны, забрала у неё война. Пять похоронок на одну душу, на одно сердце – сколько терпения нужно иметь, сколько слёз выплакать! Сломило большое горе мать – в голодном 47-м году Мария Ивановна умерла.

Затрудняюсь вспомнить хотя бы одну семью, которую бы стороной обошла война. Мой отец и два брата тоже погибли на фронте. Что такое потеря близких людей, материнская скорбь, знаю не понаслышке. Нынешнему и грядущим поколениям желаю не знать этого. Как поётся в песне – «Пусть не будет войны, пусть не будет беды…».

Ветеран Великой Отечественной войны и Вооружённых сил РФ,
полковник Владимир Иванович Волощенко.